Вероятность следующего развития событий невелика, но сбрасывать ее со счетов не стоит.
В рамках нашего базового сценария российская экономика сокращается пропорционально в течение не менее трех-четырех лет, после чего в ней начинают превалировать процессы социализации. Постепенно возникают ценовое и валютное регулирование, монополизируется внешняя торговля, ускоряется масштабная национализация, вводятся регулируемые уровни зарплат и гарантированное потребление и проч. В результате экономика получает возможность сокращаться дальше, но не разваливается еще несколько лет, возможно более десяти.
Однако этот процесс может быть прерван серьезными событиями, в результате которых ситуация начнет неконтролируемо быстро развиваться в сторону разрыва внутренних хозяйственных связей, натурализации хозяйства, быстрой долларизации экономики и потери рычагов валютного управления, обвального сокращения поступлений в бюджет, возникновения тотальных дефицитов и формирования больших групп населения, не способных себя обеспечить.
В свою очередь, за этими явлениями последуют резкий рост преступности; автономизация практически всех регионов (и доноров, которые не захотят больше делиться, и иждивенцев, которые будут искать варианты выживания в условиях прекращения дотаций) вплоть до активных и, возможно, удачных попыток отделения; возникновение локальных вооруженных конфликтов, в первую очередь возврат напряженности на Северном Кавказе, — и, скорее всего, череда попыток смены власти по типу дворцового переворота. Затем, вероятно, наступит длительный период политической нестабильности и, возможно, даже распад страны — по модели СССР или в результате куда более кровавых процессов.
Вряд ли какое бы то ни было изолированное событие может в ближайшие годы привести к описанному сценарию. Однако комбинация двух-трех факторов, рассмотренных ниже, вполне может послужить достаточным условием для начала катастрофы.
Банковский кризис, не компенсированный государственными вливаниями и докапитализацией в силу медлительности власти или неспособности принять решение
В случае если масштабный банковский кризис или катастрофа одного-двух крупных банков, как уже говорилось выше, не будет потушен предоставлением ликвидности до того, как плательщики начнут испытывать трудности с проведением платежей, а среди вкладчиков начнется паника, — возможно одномоментное обезвоживание банковской системы, попытка массового вывода сбережений в наличную валюту (даже при прямом запрете) и в материальные активы, моментальный скачок инфляции и курса валюты и потеря рублем функции меры стоимости.
Похожая ситуация была в Германии в середине 1920-х годов, когда инфляция и запредельные расчетные риски быстро лишили бизнес стимулов развития — и экономика ответила резким падением.
Выход из строя или существенное снижение работоспособности значительного числа объектов инфраструктуры
Это может произойти в результате естественной амортизации, падения качества обслуживания, перебоев в снабжении запасными частями и электроэнергией, произошедших из-за общего сокращения бюджетных ассигнований и отсутствия инвестиций в модернизацию оборудования. При определенных условиях аварии на ключевых объектах инфраструктуры, даже если они обойдутся без жертв и ущерба другим объектам, могут существенно повлиять на экономику страны. Особенно опасны в этом смысле коммунальные системы (водоснабжение, газоснабжение, бытовое снабжение электроэнергией), проблемы с которыми могут возникнуть из-за недофинансирования и локального коллапса систем обслуживания ЖКХ.
Резкое падение добычи углеводородов
Рассмотрим такую возможность в условиях сохранения низких цен на нефть и газ на внешнем рынке.
Используемые в России методы добычи нефти являются неэффективными с точки зрения коэффициента извлекаемости, который на сегодня ниже, чем в США, в среднем на 30% и медленно снижается, в то время как в США медленно растет. Предельно возможная добыча в России будет падать и, по некоторым оценкам, к 2035 году сократится минимум в два раза. Мы не знаем до конца уровень долгосрочного негативного эффекта от сегодняшней практики ускоренной добычи нефти в России, но научно подтверждено: эта практика ведет к снижению коэффициента извлекаемости. Вполне возможно, что добыча станет существенно падать уже через три-четыре года, а отсутствие у России современных технологий разведки и экономной добычи, частично обусловленное санкциями, не позволит ее увеличить. Как это происходит, мы можем видеть на примере Венесуэлы, которая потеряла почти две трети возможной добычи за десять лет и уже закупает нефть за рубежом.
Аналогичный эффект может иметь ввод против России эмбарго на закупку нефти и газа странами Европейского союза. Теоретически ЕС в течение трех-четырех лет будет готов отказаться от российской нефти, однако пока ни причин для этого, ни таких намерений ЕС публично не оглашал.
Коллапс крупных индустрий
В связи с падением покупательной способности в России в ближайшие годы существенно изменится спрос на различные услуги и товары, в первую очередь товары длительного пользования. Под угрозой целый ряд индустрий — от массовой, такой как малые предприятия индивидуального сервиса, до значительной, как, например, строительная индустрия.
Себестоимость строительства квадратного метра в России снизилась за последние годы на 20%, до уровня 2002 года, но и цены на рынке упали до уровня 2001 года (все в реальных рублях). В таких ценовых параметрах спроса и предложения в 2002 году объем строительства составлял 49 млн кв. м в год, а не 138, как в 2014 году, задействованы в индустрии были не более 5 млн человек, а не 5,7 млн, как сегодня.
Можно предположить, что объемы строительства в отсутствие глобального субсидирования будут стремиться к тем самым 50 млн кв. м в год или даже окажутся ниже, а безработными только в этой индустрии станет 1 млн человек.
К списку можно добавить банковскую индустрию, бизнес перевозок, туристический, гостиничный и ресторанный бизнесы, импортную торговлю и проч. Есть вероятность, что произойдет одномоментный и взаимоиндуцирующий обвал нескольких индустрий с ростом безработицы на 5–10 млн человек (8–12%) — до 13–18% от трудовых ресурсов.
Ни государству, ни бизнесу нечего предложить этим работникам. Инвестиционная активность в стране практически нулевая; индустрии, которые 12–15 лет назад (когда строительство имело значительно меньшие масштабы, как и индивидуальные сервисы) давали этим людям работу, сильно сократились или вымерли.
Внутренний конфликт среди групп влияния
Ситуация маловероятная, но возможная.
Маловероятна она потому, что интересы групп влияния достаточно хорошо поделены, арбитрирование между ними налажено, и похоже, что все группы стремятся к сохранению мира.
С другой стороны, опыт многих стран показывает, что конфликт, несмотря на высокий уровень организации сдержек и противовесов, часто возникает, если доля ренты в ВВП падает ниже 10–12% и распределяемых потоков начинает не хватать, а подушевой ВВП низок — ниже 6 тыс. долларов. В России доля ренты в ВВП лишь немногим выше (около 16–17%) и медленно снижается, подушевой ВВП составляет, по прогнозу на 2017 год, около 8 тыс. долларов.
Опять же по опыту других стран мы знаем: конфликт между группами влияния, даже если он напрямую не перерастает в войну кланов, все равно влечет за собой существенную дестабилизацию экономики. Это происходит из-за значительных кадровых перестановок вплоть до отставки первых лиц, принятия конъюнктурных, но крайне вредных для экономики решений, резкого роста рисков в связи с переносом борьбы кланов в правовую плоскость (использование масштабных уголовных дел) и проч.
Такая же ситуация зачастую складывается даже в стабильных и хорошо организованных элитах, в случае если из строя выбывает ключевое лицо (лица), ответственное за баланс интересов. В России сегодня такое лицо одно, и, хотя вероятность того, что это лицо внезапно перестанет эффективно исполнять функции арбитра и контролера интересов, низка, она все же не равна нулю.
Высокий риск очень дорогого, непоправимого и нерационального решения
В современной России, где власть неинституционализирована, отсутствуют конкуренция и системы критической оценки решений и действий, а общественное мнение существенно искажено пропагандой и отвлечено ложными повестками, такой риск существует.
Речь идет о решении, которое вызовет резкое изменение ситуации и приведет к крайне негативным экономическим последствиям.
Сложно предсказать, что это будет за решение: может быть, повышение налоговой нагрузки, которое вызовет обвальное снижение бизнес-активности; может быть, эскалация или начало новых военных или гибридных действий, стоимость которых в итоге подорвет экономику или приведет к санкциям совершенно другого уровня; или решение по введению жесткого регулирования цен, капитальных операций или курса валюты.
